Дата: 31.10.2025

Автор статьи: Дмитрий Великий

В феврале 2022 года Владимир Путин начал полномасштабную войну против Украины. В первые дни официальные лица и пропаганда транслировали уверенность: Киев будет взят «за три дня», украинское государство «рухнет», а весь мир «смирится с новой реальностью». Но эти три дня превратились в уже почти четыре года войны, которая полностью изменила архитектуру Европы, структуру международной безопасности, российскую экономику, и сам образ России в мире.

Путин не просто ошибся в расчётах. Он доказал, что не понимает XXI век. Он вошёл в эпоху сверхскоростей — с мышлением времён холодной войны. Он рассчитывал, что сила танковых колонн автоматически создаст эффект шока и капитуляции. Но Украина оказалась не СССР 1991 года, а современным, мотивированным, мобильным обществом с союзниками, цифровой экономикой и стратегическим терпением.

Россия же оказалась системой, неспособной к гибкости. Россия не оказалась готовой к адаптации. Россия оказалась не готова к реальности, в которой сила определяется не числом танков, а скоростью принятия решений, технологическими преимуществами, точными ударами и эффективной логистикой.

Путин хотел показать миру «триумф», но продемонстрировал слабость. И сейчас эта слабость маскируется запретами. В современной России нельзя называть войну войной, нельзя сомневаться, нельзя заниматься анализом, нельзя ставить под вопрос эффективность государства. Запреты — это попытка скрыть фундаментальную проблему: три дня, которые должны были утвердить «великую Россию», превратились в затяжное разрушение самой основы российской государственности.

Сегодня четвёртый год войны — это не просто продолжение конфликта. Это показатель системного провала: Россия не может победить, но и не может выйти. Закончить войну — значит признать поражение. Продолжать войну — значит признавать бессилие. Именно поэтому Кремль выбирает третий путь: бесконечное «висение» в войне. Это и есть ловушка Путина.

За эти годы Россия потеряла: экономический рост, стратегическое доверие партнёров, технологические цепочки, тысячи молодых специалистов, сотни тысяч людей, которые уехали, чтобы не стать пушечным мясом. Страна оказалась в глубокой моральной депрессии: населению дают не стратегию, а истерическую пропаганду; не факты, а угрозы; не визионерство, а страх.

Мир за эти годы сделал выводы. Украина доказала, что может сопротивляться, что может держать фронт, что может модернизироваться даже в условиях войны. Европа доказала, что умеет перестраиваться, что умеет отказываться от российской энергетической зависимости. США доказали, что в критический момент готовы держать линию.

А Россия доказала, что блицкриг — был иллюзией.

Эта война длится ещё не пять лет, но уже почти четыре. И этого времени достаточно, чтобы война перестала быть «ошибкой стратегии» и стала «структурной частью распада системы». Сегодня вопрос даже не в том, сможет ли Путин выиграть. С каждым днём становится всё очевиднее: он не может закончить войну. Внутренняя логика режима не позволяет ему выйти из ловушки.

Путин хотел «триумфа за три дня». Но он создал долгий, мучительный процесс, который разрушает страну изнутри. И теперь российская власть не запрещает слово «поражение» потому, что поражения нет. Она запрещает это слово потому, что поражение — слишком очевидно.

И это уже не просто военный факт. Это — историческая метка.